* * *
Одетый в шутовской мундир,На прусский скроенный фасон, —На карте вычертил пунктирТуда полковник Михельсон.Стрелой, как пиковым тузом,Упёрся он в Кухтурский стан.Нагрянуть вдруг, как с неба гром,Решил на эти он места.Колонны ратников и фур,Лишь «зорю» вытрубил горнист,Полковник двинул на Кухтур.Урал был дик и каменист.Стоял над лесом синий зной.Отряд от жажды изнемог.В пути полковнику связнойИ то питья найти не мог.Повсюду солнце в этот годВ лощинах выпило ключи,Вонзая в струи быстрых водСвои колючие лучи.И Михельсоновский пунктир,Академически прямой,Солдаты, взмокшие в пути,Кляли под каждою горой…Едва Кухтур сквозь березнякСвернул полоской голубой,Полковник шпагою дал знак:Вступить отряду с марша в бой!Но только цепи егерейК заводу вынесли штыки,За частоколом во дворе,На вал сбежались мужики.Кто сел на пушку и верхомСтруил в казну сухой заряд,Кто сжатым в кремень кулакомГрозил врагу, кто бил в набат.Кто штуцер взял, кто взял топор,Кто нёс чугунные шары…Но враг всему наперекорШагает в блеске мишуры…В замшелом волосе, коряв,Подняв широкую ладонь,Хлопуша[23] крикнул пушкарям:— Огонь по ворогу! Огонь!Числом он больше раза в три,Но не сдаёт уральцев кость:Казалось, в жерла пушкариВбивали с ядрами и злость.Остался после трёх атакБочёнок пороху один.Хлопуша вымолвил: — Ну, так,Куда ни кинь — выходит клин…Смекай, что делать, наперёд!Крутого нрава мужикиВзорвали пушечный заводИ в лес подались от реки…Урал, Урал со всех сторон.Невыносим был дальше путь.И как ни фыркал Михельсон,Пришлось обратно повернуть.Урал вперёд не пропускал.Где ни ступи, куда ни глянь,Кругом грозят оскалы скал,Страшит лесная глухомань.Чтоб Михельсон в реке не взялВоды ни фляги, ни глотка,Чтоб зной сильней его пытал.Под землю спряталась река.
Леонид Шнейдер
СПОРТИВНЫЕ НОВЕЛЛЫ
«ВОЛШЕБНАЯ» МАЗЬ
Я был тогда зелёным новичком и, как все новички, мечтал стать чемпионом. Правда, товарищи и тренер считали, что лыжи у меня «пойдут».
За два дня до первенства я встретил на тренировке нашего чемпиона Семёна Широкова.
— Как ты думаешь, Семён, — спросил я, — смогу я в совершенстве овладеть лыжной техникой?
— Недавно я видел в цирке медведя, — сказал Широков. — Он в совершенстве овладел техникой езды на велосипеде. Тренировка — великое дело!
Широков натекал на мою самоотверженную тренировку. Ребята шутили, что я даже сплю в свитере, варежках и с лыжными палками в руках.
Накануне соревнований я направился к своему другу Игорю Булыгину, отличному лыжнику, который вернулся из спортивной поездки по Норвегии.
— Вот что, Игорёк, — сказал я ему тоном, недопускающим возражений. — Я решил выиграть первенство общества.
Игорь удивлённо поднял брови.
— Хорошее дело. Но чем я могу помочь?
— Мазью, которую ты привёз из Норвегии. Ведь я знаю, ты привёз настоящий клад. Дай мне эту мазь, будь другом.
Игорь был настоящим другом. Он достал заветный чемоданчик, и открыл его.
— Значит, такую мазь, чтобы всех обойти? И Широкова? — опросил он усмехнувшись, и начал перебирать баночки с красочными заграничными этикетками.
— И Широкова!
— Так и быть. Подберём тебе утром мазь, — сказал Игорь.
Наутро я поспешил к Игорю. Он дал мне немножко коричневой мази и при этом сказал:
— Вот всё, что осталось. На этой мазишке я выиграл гонку на 18 километров в Норвегии. Только учти, мажь очень тонким слоем.
Я с жаром потряс руку друга и, уже закрывая дверь, переспросил:
— Тонким слоем? Значит, вроде нашего восемнадцатого номера?
— Да, да. Вроде восемнадцатого.
* * *
— Ну, как скольжение? — крикнул мне вместо приветствия Игорь на старте 20-километровой гонки. Он не участвовал в соревновании и явился, чтобы «поболеть» за меня.
— Скольжение зверское!
К нам подошёл Семён Широков.
— Чем мазал? — спросил он, едва успев поздороваться.
— Восемнадцатым, — соврал я с небрежным видом.
— Я тоже, — признался Широков. — Сегодня, пожалуй, ничего лучше не подберёшь.
«Как сказать, а может и подобрали?» — подумал я с весёлым злорадством. А Игорь засмеялся и, как мне показалось, снисходительно посмотрел на чемпиона.
Мне удалось выяснить, что все лучшие лыжники идут на мази № 18 и это ещё больше укрепило уверенность в себе.
…Лыжники стартовали с интервалом в 30 секунд, в порядке, который определил жребий. У меня был 54-й номер. Все сильные противники шли впереди меня.
Наконец, флажок судьи шумно рассёк воздух, прозвучала команда «марш», и я, бешено работая палками, ринулся по лыжне.
Казалось, что лыжи, смазанные волшебной мазью, сами рвутся вперед, поскрипывая от нетерпения. Не успел я пролететь семикилометровой отметки, как увидел впереди красный свитер Николая Колосова. Это — опытный лыжник, наш бывший чемпион. Он шёл широким размашистым шагом. Моё появление било столь неожиданным, что Колосов растерялся, не зная, уступить мне дорогу или нет. Я не стал ждать и бегом обошёл его по целине. Сзади, из облака снежной пыли, донеслось:
— Не горячись, сбавь теми! Скиснешь…
Я не сбавил темпа и ушёл от него.
Не скис я через километр, через три, пять. Я то и дело торжествующе орал: «Дорожку!» И, вспугнутые нетерпеливым криком, лыжники сторонились, освобождая путь.
Заканчивая десятикилометровый круг, я вихрем пронёсся по коридору мимо выстроившихся вдоль лыжни болельщиков.
Игорь бежал ко мне, проваливаясь по пояс в снег, и, размахивая приготовленным для меня очищенным мандарином, радостно кричал:
— Молодец, Лёня! Идёшь восьмым. Хватая ртом, на полном ходу протянутый мне мандарин, я чуть не откусил Игорю палец и, уже находясь далеко, прокричал:
— Спасибо, Игорёк!
Это «спасибо» прежде всего относилась к волшебной заграничной мази, а затем уж к мандарину, показавшемуся вкусным, как никогда в жизни.
Второй круг я шёл, не сбавляя темпа, и «съедал» одного лыжника за другим.
Можете себе представить выражение лица Семёна Широкова, стартовавшего на полторы минуты раньше меня, когда я у самого финиша обошёл его под истошные крики зрителей.
Через 1 час 28 минут после старта я стал чемпионом общества.
Когда, я, наконец, выслушал все поздравления и терпеливо перенёс все дружеские похлопывания по разгорячённой спине, мы медленно зашагали с Игорем к платформе «электрички». Мне не терпелось поблагодарить его.
— В сущности, Игорёк, выиграл не я один, а мы вдвоём.
— Чепуха, — возразил Игорь. — Выиграл ты, и никто больше. После первой победы я тоже боялся себе поверить.
— Но если бы не твоя волшебная заграничная мазь…
Игорь расхохотался:
— Чудак! Ты, как все, шёл на восемнадцатом номере. Это тебе только казалось, что мазь особенная.
— Брось шутить, — сказал я недоверчиво. — Ведь на этой мази ты выиграл гонку в Норвегии.
— Ну, да! Я в тот день, как ты сегодня, шёл на нашем скромном восемнадцатом номере. Кстати, когда заслуженный мастер спорта Дмитриев дал мне эту мазь и сказал, что выиграл на ней первенство Союза, он тоже говорил чистейшую правду.
НЕСКОЛЬКО КРУЖОЧКОВ
К белой линии, проведённой поперёк бархатно-чёрного кольца стадиона, их вышло трое: Жарков, Сорокин и ещё долговязый парень в красной «спартаковской» майке.
Жарков знал, что сейчас с поднимавшихся со всех сторон трибун, на них обращены тысячи пытливых, настороженных глав, видел, как нервно вздрагивают длинные руки и ноги ждущего команды спартаковца, как вытянулось всегда улыбающееся лицо его друга, и ему стало смешно.
О, он прекрасно знал эту проклятую предстартовую лихорадку! Ещё сегодня утром, когда он стоял на старте барьерного бега, принесшего ему звание чемпиона, у него так лязгала нижняя челюсть, что ему хотелось прижать её руками.
Сейчас же было совсем другое дело. Сейчас он был абсолютно спокоен: ходьба не его вид спорта. Правда, как и всякий, серьёзно тренирующийся легкоатлет, он немало времени уделял спортивной ходьбе, особенно в подготовительный период тренировки. Но специально он не выступал в соревнованиях по этому виду, да и никогда не собирался этого делать..